Груз 200 - Страница 72

Сигарета все еще тлела в жирных пальцах Судьи, когда пальба в горах прекратилась. Бой был совсем коротким, и Судья удовлетворенно кивнул. Не было ни артподготовки, ни ревущих штурмовиков в небе, ни вертолетов, с металлическим клекотом утюжащих склоны, а значит, речь шла вовсе не о наступлении федералов. Возможно, это была какая-то разведгруппа, угодившая в один из многочисленных капканов, расставленных Судьей на горных тропах, а может быть, кто-то из соседей решил проверить, не потерял ли Судья бдительность.

Жизнерадостно улыбнувшись, отчего его круглое лицо сделалось заметно больше в ширину, чем в высоту, Судья сделал глоток из чашки и глубоко затянулся сигаретой. Какая-то глупая муха опять залетела в сплетенную им паутину, а значит, скоро его люди придут и сложат у крыльца добычу. Он подумал, как было бы хорошо перехватить конвой федералов, везущий топливо и боеприпасы, но такие колонны двигались гораздо севернее и слишком хорошо охранялись. Кроме того, в тех местах существовала очень высокая вероятность встречи с обозленными соседями, а Судья больше не мог рисковать своими людьми в подобных набегах. Люди должны были оставаться при нем и обеспечивать безопасность производства.

Подумав о соседях. Судья заулыбался еще шире. Вчера разведчики принесли ему радостное известие, которому он поначалу даже не поверил. Это слишком походило на чудо, чтобы быть правдой. Продолжая улыбаться, Судья немного нахмурил брови: честно говоря, то, что случилось с этим шелудивым псом Ахметом, больше всего напоминало не чудо, а проявление гнева Аллаха. Разведчики так и не смогли объяснить, что там произошло, но в одном они были уверены твердо: отряд Ахмета потерял два десятка человек, среди которых были и сам Ахмет, и его кошмарный Беслан, которого Судья втайне побаивался, как ядовитую змею. Главный козырь Ахмета – захваченный где-то русский танк, с помощью которого он дважды чуть было не прорвал оборону Судьи, – был найден догорающим в десятке километров отсюда, а возле него разведчики подобрали мокрый и грязный шарообразный предмет отвратительной красно-черной расцветки, весь слипшийся, косматый, наводящий ужас и отвращение, деформированный, скалящий обломки зубов, в котором лишь с огромным трудом удалось опознать голову Беслана. Кто сотворил это с соседями, так и осталось для Судьи тайной, и это его немного беспокоило.

Он допивал вторую чашку кофе и докуривал третью сигарету, когда жена тронула его за плечо. Недовольный тем, что кто-то посмел нарушить плавное течение его мыслей, Судья обернулся и увидел, что жена протягивает ему трубку сотового телефона. Жене Судьи этой зимой исполнилось семнадцать лет, она умела замечательно краснеть и очень редко поднимала глаза, зато в постели напоминала необъезженную кобылку, и, глядя на нее. Судья снова расплылся в улыбке. Он взял протянутую ему трубку с некоторой опаской. В последнее время эти штуковины стали очень ненадежными, и, ведя с их помощью деловые переговоры или просто дружескую беседу, ты рисковал навлечь на свою голову удар штурмовой авиации, гораздо более точный и сокрушительный, чем неторопливая месть Аллаха. Впрочем, без них тоже было трудновато обойтись, и Судья поднес трубку к уху, включив ее нажатием большого пальца.

– Слушаю, – сказал он.

– Это Джафар, – послышалось в трубке. – Мы задержали русского в военной форме.

– Так шлепните его, – недовольно сказал Судья. – Джафар, дорогой, что с тобой? Я же просил не отвлекать меня по пустякам.

– Но он знает пароль, – сказал Джафар. – Говорит, что приехал из самой Москвы.

– Джафар, – ласково сказал Судья, – ты знаешь, я люблю тебя, как родного сына, но иногда ты меня просто удивляешь. В тот день, когда моя жена родит мне такого дурака, как ты, я решу, что Аллах отвернулся от меня. Если он знает пароль, зачем ты звонишь? Вези его сюда, и мы посмотрим, тот ли он, за кого себя выдает. Если это подсадной, я разрешу тебе перерезать ему глотку. Не понимаю, дорогой, в чем проблема?

Не дожидаясь ответа, он отключил телефон и передал трубку все еще стоявшей рядом жене. Та бесшумно исчезла и вскоре вернулась с третьей чашкой кофе.

– Слушай, что делаешь, а? – спросил у нее Судья. – Убить меня хочешь? И так глаза на лоб лезут… Ладно, давай. Хороший кофе, как хорошая женщина, никогда не надоедает. Ты хорошая женщина, а?

Жена покраснела, вызвав у Судьи взрыв довольного смеха, и снова исчезла. Она была еще слишком молода, чтобы быть по-настоящему хорошей женщиной в понимании Судьи, но у нее были необходимые задатки. Беда состояла в том, что рано или поздно все женщины становились слишком старыми, безвкусными, как кофе, слишком долго простоявший в открытой банке. Впрочем, дети продолжали рождаться, и, по статистике, половину из них составляли девочки, так что и в этом плане печалиться было не о чем.

Продолжая посмеиваться, Судья поднял каракулевый воротник своего большого, просторного черного пальто, поглубже надвинул папаху, чтобы не мерзли уши, и поднес к губам чашку. Туман понемногу рассеивался, неохотно поднимаясь вверх. Строго говоря, это был не туман как таковой, а облако, опустившееся чересчур низко, – наверное, потому, что там, наверху, все уже было занято. Глядя, как из тумана, который на самом деле был облаком, мало-помалу проступают очертания ближних склонов, Судья подумал, что жить на самом верху очень хорошо. Важно только знать, где он, тот верх, на котором будет хорошо только тебе и никому другому. Масхадов тоже вскарабкался наверх, но вот вопрос: уютно ли ему там? Судья полагал, что не очень,) и в который уже раз порадовался тому, что может при желании проспать до полудня, а потом еще долго бездумно стоять на террасе, чашку за чашкой потягивая отличный турецкий кофе и не торопясь, с удовольствием покуривая отличные американские сигареты. Пусть политикой занимаются те, кто не способен заработать на жизнь своим трудом. А потом, когда они доберутся до самого верха, их можно будет купить. В деньгах недостатка не предвидится, поскольку станок – ха-ха! – работает днем и ночью.